Странно, думает она, как для них это просто. Деревянные какие-то, ей-богу. Это же не в ванной дрочить, это же обнимать чужого человека, прикасаться к нему. Его же гладить надо, другого способа не придумали еще. По лицу, по груди. В штаны к нему лезть. Он же чужой. Меня же сразу вырвет.
Ну, когда любовь - понятно. Это когда тебя трахают, потому что иначе тебя не заполучить, и очень скоро перестают, потому что уже заполучили и уже как бы незачем. А потом ты два года ни с кем не можешь. Тут ничего и не скажешь, любовь - она такая.
Еще бывает, что ползком этак вотрутся в душу, вроде не чужой уже, и на этом стоп. Ты бы, может, и рада, а он просто не знает, как это делается. Не будешь же сама бронировать отель и презервативы закупать, это уж как-то совсем ни на что не похоже.
Или этот, на черном джипе. Усики еще такие сутенерские, мечта колхозницы. Все шоколад таскает, хоть я его не ем, вот где здоровая психика и никаких рефлексий, вспотела уже уворачиваться. Этому только дай, будет в обед забегать подкрепиться, не отвадишь потом, знаю я эту породу.
На самом деле ведь со всеми так - либо сама потом не знаешь, куда его девать, либо он, бедняга, не знает, что теперь со всем этим делать, и так все это уныло и мерзко, что лучше уж и не начинать. На одно "за" всегда найдется десять "против", думает она, сворачивая к дому, этот ваш секс так называемый - это только потрындеть, и ничего больше.
Она заруливает во двор, в окнах горит свет, значит - муж дома, он выйдет поздороваться и снова уйдет к себе, даст ей жить, а утром оставит ей на столе немножко денег. Они прекрасно ладят, они никогда не разговаривают, потому что и так все ясно, и никогда не прикасаются друг к другу, потому что своих не ебут.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →