Мне вообще трудно сочувствовать мужчине. Член маленький? Да не показывай, делов-то. Денег нет? Пойди и заработай. Никто не любит? Никого никто не любит, расслабься.
Я сочувствую мужчине только, если он угодил под мои гусеницы. О, как мне его жаль. О, как я перед ним виновата. Если мужчина мне зачем-то понадобился, я ему сразу же должна счастье и страшно виновата, что счастья нет. Потому что я же его потревожила, взяла себе и теперь это моя ответственность.
Когда я купила хомяков и стала их любить, у меня, конечно, была куча радости и нежности, но вообще-то моя жизнь была кошмаром. Я все время терзалась, что не могу дать им счастья, что они живут в неволе и ничего не могут с этим сделать, а я делаю для них слишком мало. Я не вылезала из зоомагазинов, я покупала им все хомячьи ништяки, какие существуют, я непрерывно чистила клетку и они жили по колено в корме - все равно я знала, что им плохо и это моих рук дело. Все два года, что они прожили, я поджаривалась на этом огне. Я даже во сне помнила, что я перед ними виновата и что мне нет прощения.
Держать мужчину за хомяка я могу только очень недолго. Потом он переходит обратно в разряд существ, наделенных свободой воли, и на этом всякое сочувствие прекращается.
Чтобы иметь со мной дело, надо быть подлинным, аутентичным хомяком.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →